Двухсотлетие Кронштадта
25 августа с. г. Кронштадт торжественно отпраздновал столетие своего существования, как города. Как крепость. Кронштадт насчитывает уже несколько более, чем двести лет.
Преддверие Петербурга с моря и его защита, Кронштадт всем своим бытиём обязан Петру Великому и его гению. Гениальный провидец благ и выгод России и создаваемой им новой столицы, Пётр не мог не обратить внимания на чрезвычайно важное стратегическое положение острова Ретусари, который как бы запирал собою вход в устье Невы с моря и господствовал над единственно глубокой в этом месте линией морского фарватера. В устье Невы он создавал Петербург, а здесь, по его убеждению, природа сама повелевала устроить надежную защиту Петербурга от незваных гостей с моря и удобный приёмный пункт для гостей званых и желаемых — торговых иностранных кораблей.
Сделав сам модель крепости, Пётр поручил постройку её Меншикову. Осенью 1704 года, как только окреп лёд, поспешили приступить к постройке морского укрепления, и к исходу названного года подле острова Ретусари (Котлин) уже возвышалась трехъярусная деревянная башня с земляными насыпями. Фундаментом для её стен служили опущенные в воду деревянные срубы, наполненные камнями. Новую крепость вооружили 14 орудиями, а кроме того, для более надежной защиты пролива поставили на самом Котлине батарею в 60 орудий.
Это укрепление, названное Кроншлотом и послужило зерном и основанием для будущей крепости и города Кронштадта. И таким образом основание Кронштадта, как крепости, нужно отнести к исходу 1704 года. В особой инструкции Пётр повелел: "Содержать сию цитадель с Божьей помощью аще случится, хотя до последнего человека"... В следующем же 1705 году новая крепость испытала боевое крещение: шведы пытались завладеть островом Котлиным, напали на Кроншлот и даже высадились на самом острове. Но Кроншлот показал себя: эскадра шведского адмирала Анкерштерна была принуждена отретироваться пред судами русского адмирала Крюйса и пред огнём батарей Кроншлота и св. Иоанна (где теперь находится Цитадельская пристань). А высаженные на остров войска были сброшены в море отрядом полковника Толбухина.
Пётр Великий очень заботился о новом укреплении и в 1709 году, после Полтавской победы, он велел приступить к постройке гаваней, пристаней и магазинов уже на самом острове Котлин, где до этого времени ещё не существовало каких-либо хоть сколько-нибудь крупных городских построек; там находились лишь более чем скромные жилища первых поселенцев острова Котлин, солдат пехотных полков Толбухина и Островского.
В 1710 году пленные шведы стали собирать камень для будущих гаваней, а в 1712 году уже началась постройка гавани. Большую часть острова еще покрывал густой лес, но царь уже мечтал о том, чтобы создать здесь настоящий большой город с каменными строениями, с монументальными доками, каналами для пропуска торговых судов в самый центр города, к гостиному двору с обширными магазинами. Пётр Великий любил осуществлять свои мечты как можно скорее... И вот в том же 1712 году он издаёт указ "о строении на Котлине острове фортии и жилья" и предписывает вытребовать для этой цели со всех губерний 3.000 человек рабочих, „и чтобы сию работу начать во имя Господне сего лета, сим работникам быть трём тысячам летом, а зимою вполы"... В том же указе Пётр повелевал выбрать для заселения нового города „лучших" и „достойных" бояр, окольничих, думных людей, купцов и ремесленников со всей России и обязать их строиться домами на острове Котлин... Этот указ был распубликован во всех губерниях. Сенат составил особые списки избранников. В Москве эти списки были торжественно оглашены с Красного Крыльца...
Этот указ считается началом официального возникновения города Кронштадта. До этого времени была крепость, были временные постройки на острове чисто казарменного характера, но города не было. Указом 1712 года Пётр Великий повелел быть городу. Фактически однако город стал возникать только в следующем 1713 году, и таким образом в текущем году современный Кронштадт отпраздновал двухсотлетие своего фактического основания, приняв за исходный пункт тот год, когда на пустынном острове появились впервые уже настоящие городские строения.
Вначале предполагалось строить город нарядом рабочих от губерний. Но губернии высылали работников неаккуратно, и тогда повелено было "строить наемными людьми". Постройка подвигалась сравнительно медленно, и к 1711 году было построено лишь около 10 деревянных казарм и до 80 домов. В этом году последовал новый указ: о постройке каменных домов "на острове Котлин" (наименование „Кронштадт" возникло позднее). Петра заботил внешний вид нового города: ему хотелось, чтобы город выглядел наряднее, богаче. Для этой цели он, по обыкновению, принял довольно героическую меру: обязал губернаторов всех губерний, "чтобы каждый сего года приготовили, а в будущем начали строить каменные дома". Согласно этому указу, надлежало в один год построить 31 каменный дом. Был положен особый сбор с государства по 5.000 рублей на дом, а со двора—"по 6 алтын полденьги".
Постройка этих каменных обязательных домов шла недостаточно быстро, и лишь с 1721 года, после того, как был заключён мир со шведами, строение пошло успешнее — и именно только тогда, когда Пётр сам взялся за это дело, сам стал отводить места для построек и понуждать нерадивых к работе. Эти каменные дома были названы "губернскими" и долгое время были главным украшением Кронштадта. Дома эти были трехэтажные. Нижние этажи у них, заключая в себе сплошной ряд лавок, представляли собою гостиный двор с галереею, украшенною арками. Верхние этажи предназначались для жилья.
С 1712 года начались работы по устройству набережных, гаваней, каналов и доков. Работы эти были закончены уже после смерти Петра Великого, причём далеко не в таком грандиозном виде, в каком они были проектированы великим Преобразователем. Энергично приступив к устройству канала, Пётр, по обыкновению, не задумался ни пред какими препятствиями. Были снесены свыше 110 домов, принадлежавших разным лицам, чтобы освободить место для канала и бассейна. А для того, чтобы добыть достаточное количество пиленого леса для облицовки канала. Петр приказал все суда, приходящие в Петербург из России, чьи бы они ни были, пригонять к Котлину и разбирать...
Лихорадочная работа по устройству гаваней и доков, столь необходимых для морской крепости, принесла видный результат: всё, что было сделано Петром и при Петре в Кронштадте по этой части, оказалось чрезвычайно полезно, целесообразно и жизнеспособно. Оставшиеся после него кронштадтские укрепления, гавани и доки служат вечным памятником его мощной деятельности, которая буквально опередила века и была почти не под силу тогдашней строительной науке.
20 июля 1720 года Пётр осмотрел все работы в Кронштадте и похвалил их. А в 1723 году особым указом он наименовал новый город Кронштадтом.
Какой вид имел Кронштадт при Петре?
Со стороны моря виднелся покрытый густым сосновым лесом берег острова Котлин. На рейде красовались, корабли, фрегаты, галеры, яхты и буэра с высокими резными кормами, пёстро раскрашенными и расцвеченными флагами разных наций. Гавани были полны тоже судами. Всюду веяли флаги, вымпела. паруса... Если бы мы вошли на одной из галер в гавань, то из центра Средней гавани открылась бы такая картина:
Прямо пред нами на площадке, построенной на сваях и ряжах в 35 саженях от берега (где ныне находится арсенал), возвышался трёхэтажный дом царя Петра. Сзади царского дома на берегу, вдоль набережной Средней гавани, тянулся ряд "губернских" домов. На левом берегу канала, на дворе нынешнего Морского Инженерного училища, на том месте, где теперь находится астрономическая обсерватория, возвышалась деревянная, первая в Кронштадте, церковь во имя св. Андрея Первозванного. Далее за каналом снова виднелся густой первобытный лес, в котором, по преданию, был найден при первом посещении Петром острова Котлина небольшой котелок— очевидно, оставленный здесь шведами-моряками с эскадры адмирала Нуммерса. Этот котёл и дал будто бы повод назвать остров Ретусари "Котлином".
В этом вековом девственном лесу тянулись прорубленные просеками будущие улицы. Эти просеки были тогда еще пустынны и необитаемы, и только там, где теперь стоит Морской Госпиталь, из-за густого леса выглянула бы красивая резная деревянная колокольня старого храма Богоявления Господня.
Таков был Кронштадт при Петре Великом. По смерти Петра, предпринятые им портовые работы продолжались уже с меньшей энергией. Петровский канал был окончен и открыт, только лишь при императрице Елизавете Петровне. Некоторые портовые учреждения тоже запоздали. Но всё-таки в первой половине XVIII века не было ни одного гидротехнического сооружения в Европе, которое могло бы соперничать с знаменитыми тогда кронштадтскими доками. Вода из доков выливалась при помощи ветряных мельниц и конных машин, но при Екатерине II в 1774 году по Высочайшему повелению была привезена из Шотландии огнедействующая машина для откачивания воды. Это была первая в России паровая машина и в то же время одна из самых больших паровых машин в Европе. Машина была поставлена против середины северного берега бассейна, где для неё была построена особая башня, сохранившаяся в несколько изменённом виде и поныне.
При Екатерине Кронштадт получил и окончательное городское устройство. Это было в 1785 году, когда была дана императрицей известная "Жалованная грамота на права и выгоды городам Российской империи". Созданная Екатериной ІІ городская организация просуществовала в России 85 лет, до 1870 года. В силу упомянутой грамоты, наравне с другими русскими городами и Кронштадт получил избирательное городское право и так называемую "шестигласную" городскую думу с выборными властями. Первым кронштадтским выборным городским головою был М. Блохин. При его преемнике, Ф. Небученове, кроштадтская городская дума впервые приняла видное участие во внешних событиях, взволновавших мирную жизнь города. Ожидалась война со Швецией; в Кронштадте с минуты на минуту ждали появления шведского флота, и вот тогда-то кронштадская дума, по соглашению с магистратом, "приказала немедленно учинить расписание купцам, мещанам, цеховым и работникам, и каждому хозяину дома дать билет, чтобы знали, по которым воротам написаны... и велел по данным билетам с означением места в случае экстренной надобности на защищение города быть в самоскорейшем времени".
Но опасения были напрасны. Неприятель не дерзнул тогда приблизиться к Кронштадту, как не дерзнули приблизиться к нему и англичане во время войны 1853—55 годов. Со времени Петра Великого Кронштадт ни разу не испытывал боевых ощущений. Пушки гремели в нём "только во время маневров или опытной стрельбы, или же как салют при встрече заграничных гостей: французов—в 1891, 1897 и 1902 годах, американцев в 1866 и 1911 г. и др.
О том, какой вид имел Кронштадт в послепетровское время, в конце XVIII и в начале XIX столетий, можно судить по путевым очеркам некоего Этьена Дюмон, посетившего Россию в 1803 году:
"16 мая показался Кронштадт. До входа в гавань подвергаешься первому осмотру, который состоит в предъявлении паспортов, сообщении имён и фамилий пассажиров и т. д. По местным правилам, при въезд тушится огонь, который не допускается на судах, и судовые повара принуждены стряпать пищу для экипажа на берегу. Гостиницы прокоптели от табачного дыма. В самой лучшей из них, Бека, можно получить только комнаты с 3 или 4 кроватями. Я возвращаюсь спать на судно".
"Из прогулки по Кронштадту я убедился, что произведены большие улучшения. При первом моём путешествии, в середине июля 1785 года, улицы не были вымощены, везде стояла грязь по колено, отовсюду неслись смрад и вонь. Это был самый грязный и самый отвратительный въезд, какой только можно было себе представить. Мне говорили, что иначе и быть не могло, так как местность представляла болото, и почва погружалась по мере того, как её старались поднимать, а зловоние происходило от действия солнечного зноя, и не было никакого способа к устранению подобных неудобств".
"Император Александр (Благословенный) не поверил этим утверждениям, подобающим невежеству и лени. Он приказал— и всё изменилось. Вымощено несколько улиц, прорыты канавы для приёма и стока вод, засыпаны некоторые болотистые места. Улицы стали опрятными и воздух чистым. Дома стали украшаться; некоторые из них окружены садиками, в которых выращиваются цветы и овощи. Дамба, каналы, верфи сооружены прекрасно... Выходя на улицу, я увидел каторжников с кандалами на ногах, они исполняли под караулом солдат разные общественные работы".
"Нужно исполнить несколько церемоний, прежде чем покинуть Кронштадт: утренний визит к адмиралу, осмотр паспортов, опрос о личности, о цели путешествия. Лодка, которую мы берём для проезда в Ораниенбаум, имеет 12 гребцов и стоит только три рубля. Гребут весело, поют во время переезда"...
О том, как жили кронштадтцы в старину, находим тоже кое-какие данные из записок современников. Жили они, конечно, весьма патриархально, "в умеренном довольстве" и "без притязательно". Во многих местах города "простирались" грязные, поросшие мхом и репейниками, пустыри, на которых мирно паслись стада гусей и свиней. Там же находили себе приют и воры и грабители, "в коих недостатка не было". Освещения улиц почти не существовало, и возвращаться по вечерам домой было небезопасно. Кронштадтцы, впрочем, предпочитали сидеть дома, в прочно сколоченных и хорошо протопленных домах. Тогда строились основательно и прочно, дерева не жалели, благо, оно было дешево, и иные дома были построены даже из дуба.
При тогдашней дешевизне действительно можно было жить в довольстве, хотя бы и "умеренном". К тому же, таможенные правила соблюдались не строго, и контрабанда процвела. Можно было приобретать за самую незначительную цену заграничные товары—сахар, вина, сигары, полотна, материи...
Не отставал Кронштадт от других тогдашних русских городов и в смысле простоты нравов. Здесь существовали общие бани, построенные на сваях на северном фарватере, где была пристань для вывоза нечистот (!). Мыльная и раздевальная были холодные, что, конечно, не представляло особых удобств в холодное время. Мужчины и женщины мылись вместе. Вход в бани был безплатный, и мыться холодной водой позволялось, сколько угодно, не платя денег, и только за горячую воду взималось по одной денежке за шайку. За веник тоже платилось по денежке, но большинство имело свои веники: в Кронштадте тогда было ещё много леса...
Живя на острове, кронштадтцы волей-неволей были в значительной степени изолированы от остального света, в особенности в старые годы, когда еще не существовало газет, и не было удобных путей сообщения. Находясь в каких-нибудь двадцати верстах от столицы и на самом пути заграничной торговли, жители Кронштадта вели жизнь обычных русских провинциалов, тесно замыкаясь в своих скорлупах и не интересуясь тем, что творится на белом свете. Только моряки да торговцы, имеющие постоянное общение с иностранцами, были осведомление и вообще вели более живую жизнь. Иные из торговцев были знакомы с иностранными языками. "Забавно было слушать—говорит современник:—в Рыбном ряду звуки английского языка, раздающиеся из уст русских торговцев".
Сами обстоятельства заставляли кронштадтцев смирно сидеть на месте. Попасть в Петербург было далеко не лёгкой вещью: сообщение со столицей производилось на катерах и казённых "пассажботах". Эти катера и пассажботы часто терпели аварии, и их заносило ветром вместо Петербурга на Лисий Нос или за Ораниенбаум. Отправлявшиеся в столицу пассажиры брали с собой целые мешки провизии "на всякий" случай и служили перед отправлением молебны.
Так было до 1816 года. В этом году петербургский купец Берд построил первый в России пароход и пустил его в Кронштадт. Все кронштадтцы сбежались к стенке Купеческой гавани, куда пристал пароход, смотреть это "огненное диво". Первый пароход был в высшей степени неуклюж и неудобен для пассажиров, имел длинную кирпичную трубу, из которой, как из вулкана, сыпались снопы искр, и ходил вдвое тише, чем нынешние (к слову сказать, тоже тихоходные и устаревшие) кронштадтские пароходы. Но тем не менее этот первый бердовский пароход сослужил для Кронштадта великую службу: он связал Кронштадт со столицей и с остальной Россией постоянным и довольно удобным средством сообщения.
Но в первое время и при пароходном сообщении (пароходы тогда назывались "пироскафами") попасть из Кронштадта в Петербург было не так-то просто, как нынче. Тогда нельзя было и думать приехать на пристань, сесть на пароход и поехать. Такая экспромтная поездка, столь обычная в наше время, парализовалась в николаевские времена строжайшей паспортной системой: до конца 50-х годов для выезда из Кронштадта требовалось выправить из полиции особый билет, который и предъявлялся при особой церемонии на пароходной пристани. Короче говоря, требовались для простого переезда из одного русского города в другой такие же формальности, какие теперь требуются при выезде за границу. Преодолеть эти формальности можно было только в два-три дня и в редких случаях в тот же день...
Общественная жизнь в Кронштадте стала оживляться только с эпохи 60-х годов, когда в России повеяло "новой жизнью и волей". В Кронштадте возникла первая газета, - "Кронштадтский Вестник", петербургские профессора стали читать в Кронштадте общедоступные лекции, стали посещаться общественные собрания, библиотеки и т. п.
Несколько позднее Кронштадт получил новое городское управление и мировой институт. Было проведено газовое (а с текущего года—и электрическое) освещение. Были учреждены гимназии и реальные училища, возник целый ряд общественно благотворительных и просветительных учреждений.
Значительно подвинулся вперёд с 60-х годов Кронштадт и в военном отношении. За этот промежуток времени были усовершенствованы и перевооружены укрепления, сооружены новые Константиновский и Александровский доки, усовершенствован громадный пароходный завод построены новые портовые мастерские. Старые петровские гавани были облицованы гранитом. В последнее время строится новый гигантский Алексеевский док.
В настоящее время Кронштадт представляет собою довольно культурный и благоустроенный город со своеобразным налётом воинственного флотского духа. Морская жизнь, морские интересы чувствуются здесь везде и всюду. Морское собрание, грандиозный Морской собор, недавно освященный, целый ряд памятников флотоводцам и флотским героям: Беллингсгаузену, Пахтусову, мичману Домашенко, клиперу "Опричник". И во главе всех этих памятников величественные монументы Петру Великому и адмиралу Макарову. Последний памятник тоже был освящён лишь весьма недавно.
Другую особенность Кронштадта представляет собою его коммерческая сторона: в летнее время здесь собираются торговые суда со всего света, заполняя собою внутренние бассейны и гавани до тесноты. Всюду слышится иностранная речь, виднеются нерусские лица. Приобщенный к мировой торговле, Кронштадт в навигационное время имеет типичный вид и характер международной торговой гавани, с её шумом и пестротой и бойкой, крикливой жизнью.
Источник: Журнал "Нива" № 37 от 14 сентября 1913 года.
*Все даты по старому стилю.
Преддверие Петербурга с моря и его защита, Кронштадт всем своим бытиём обязан Петру Великому и его гению. Гениальный провидец благ и выгод России и создаваемой им новой столицы, Пётр не мог не обратить внимания на чрезвычайно важное стратегическое положение острова Ретусари, который как бы запирал собою вход в устье Невы с моря и господствовал над единственно глубокой в этом месте линией морского фарватера. В устье Невы он создавал Петербург, а здесь, по его убеждению, природа сама повелевала устроить надежную защиту Петербурга от незваных гостей с моря и удобный приёмный пункт для гостей званых и желаемых — торговых иностранных кораблей.
Сделав сам модель крепости, Пётр поручил постройку её Меншикову. Осенью 1704 года, как только окреп лёд, поспешили приступить к постройке морского укрепления, и к исходу названного года подле острова Ретусари (Котлин) уже возвышалась трехъярусная деревянная башня с земляными насыпями. Фундаментом для её стен служили опущенные в воду деревянные срубы, наполненные камнями. Новую крепость вооружили 14 орудиями, а кроме того, для более надежной защиты пролива поставили на самом Котлине батарею в 60 орудий.
Это укрепление, названное Кроншлотом и послужило зерном и основанием для будущей крепости и города Кронштадта. И таким образом основание Кронштадта, как крепости, нужно отнести к исходу 1704 года. В особой инструкции Пётр повелел: "Содержать сию цитадель с Божьей помощью аще случится, хотя до последнего человека"... В следующем же 1705 году новая крепость испытала боевое крещение: шведы пытались завладеть островом Котлиным, напали на Кроншлот и даже высадились на самом острове. Но Кроншлот показал себя: эскадра шведского адмирала Анкерштерна была принуждена отретироваться пред судами русского адмирала Крюйса и пред огнём батарей Кроншлота и св. Иоанна (где теперь находится Цитадельская пристань). А высаженные на остров войска были сброшены в море отрядом полковника Толбухина.
Пётр Великий очень заботился о новом укреплении и в 1709 году, после Полтавской победы, он велел приступить к постройке гаваней, пристаней и магазинов уже на самом острове Котлин, где до этого времени ещё не существовало каких-либо хоть сколько-нибудь крупных городских построек; там находились лишь более чем скромные жилища первых поселенцев острова Котлин, солдат пехотных полков Толбухина и Островского.
В 1710 году пленные шведы стали собирать камень для будущих гаваней, а в 1712 году уже началась постройка гавани. Большую часть острова еще покрывал густой лес, но царь уже мечтал о том, чтобы создать здесь настоящий большой город с каменными строениями, с монументальными доками, каналами для пропуска торговых судов в самый центр города, к гостиному двору с обширными магазинами. Пётр Великий любил осуществлять свои мечты как можно скорее... И вот в том же 1712 году он издаёт указ "о строении на Котлине острове фортии и жилья" и предписывает вытребовать для этой цели со всех губерний 3.000 человек рабочих, „и чтобы сию работу начать во имя Господне сего лета, сим работникам быть трём тысячам летом, а зимою вполы"... В том же указе Пётр повелевал выбрать для заселения нового города „лучших" и „достойных" бояр, окольничих, думных людей, купцов и ремесленников со всей России и обязать их строиться домами на острове Котлин... Этот указ был распубликован во всех губерниях. Сенат составил особые списки избранников. В Москве эти списки были торжественно оглашены с Красного Крыльца...
Этот указ считается началом официального возникновения города Кронштадта. До этого времени была крепость, были временные постройки на острове чисто казарменного характера, но города не было. Указом 1712 года Пётр Великий повелел быть городу. Фактически однако город стал возникать только в следующем 1713 году, и таким образом в текущем году современный Кронштадт отпраздновал двухсотлетие своего фактического основания, приняв за исходный пункт тот год, когда на пустынном острове появились впервые уже настоящие городские строения.
Вначале предполагалось строить город нарядом рабочих от губерний. Но губернии высылали работников неаккуратно, и тогда повелено было "строить наемными людьми". Постройка подвигалась сравнительно медленно, и к 1711 году было построено лишь около 10 деревянных казарм и до 80 домов. В этом году последовал новый указ: о постройке каменных домов "на острове Котлин" (наименование „Кронштадт" возникло позднее). Петра заботил внешний вид нового города: ему хотелось, чтобы город выглядел наряднее, богаче. Для этой цели он, по обыкновению, принял довольно героическую меру: обязал губернаторов всех губерний, "чтобы каждый сего года приготовили, а в будущем начали строить каменные дома". Согласно этому указу, надлежало в один год построить 31 каменный дом. Был положен особый сбор с государства по 5.000 рублей на дом, а со двора—"по 6 алтын полденьги".
Постройка этих каменных обязательных домов шла недостаточно быстро, и лишь с 1721 года, после того, как был заключён мир со шведами, строение пошло успешнее — и именно только тогда, когда Пётр сам взялся за это дело, сам стал отводить места для построек и понуждать нерадивых к работе. Эти каменные дома были названы "губернскими" и долгое время были главным украшением Кронштадта. Дома эти были трехэтажные. Нижние этажи у них, заключая в себе сплошной ряд лавок, представляли собою гостиный двор с галереею, украшенною арками. Верхние этажи предназначались для жилья.
С 1712 года начались работы по устройству набережных, гаваней, каналов и доков. Работы эти были закончены уже после смерти Петра Великого, причём далеко не в таком грандиозном виде, в каком они были проектированы великим Преобразователем. Энергично приступив к устройству канала, Пётр, по обыкновению, не задумался ни пред какими препятствиями. Были снесены свыше 110 домов, принадлежавших разным лицам, чтобы освободить место для канала и бассейна. А для того, чтобы добыть достаточное количество пиленого леса для облицовки канала. Петр приказал все суда, приходящие в Петербург из России, чьи бы они ни были, пригонять к Котлину и разбирать...
Лихорадочная работа по устройству гаваней и доков, столь необходимых для морской крепости, принесла видный результат: всё, что было сделано Петром и при Петре в Кронштадте по этой части, оказалось чрезвычайно полезно, целесообразно и жизнеспособно. Оставшиеся после него кронштадтские укрепления, гавани и доки служат вечным памятником его мощной деятельности, которая буквально опередила века и была почти не под силу тогдашней строительной науке.
20 июля 1720 года Пётр осмотрел все работы в Кронштадте и похвалил их. А в 1723 году особым указом он наименовал новый город Кронштадтом.
Какой вид имел Кронштадт при Петре?
Со стороны моря виднелся покрытый густым сосновым лесом берег острова Котлин. На рейде красовались, корабли, фрегаты, галеры, яхты и буэра с высокими резными кормами, пёстро раскрашенными и расцвеченными флагами разных наций. Гавани были полны тоже судами. Всюду веяли флаги, вымпела. паруса... Если бы мы вошли на одной из галер в гавань, то из центра Средней гавани открылась бы такая картина:
Прямо пред нами на площадке, построенной на сваях и ряжах в 35 саженях от берега (где ныне находится арсенал), возвышался трёхэтажный дом царя Петра. Сзади царского дома на берегу, вдоль набережной Средней гавани, тянулся ряд "губернских" домов. На левом берегу канала, на дворе нынешнего Морского Инженерного училища, на том месте, где теперь находится астрономическая обсерватория, возвышалась деревянная, первая в Кронштадте, церковь во имя св. Андрея Первозванного. Далее за каналом снова виднелся густой первобытный лес, в котором, по преданию, был найден при первом посещении Петром острова Котлина небольшой котелок— очевидно, оставленный здесь шведами-моряками с эскадры адмирала Нуммерса. Этот котёл и дал будто бы повод назвать остров Ретусари "Котлином".
В этом вековом девственном лесу тянулись прорубленные просеками будущие улицы. Эти просеки были тогда еще пустынны и необитаемы, и только там, где теперь стоит Морской Госпиталь, из-за густого леса выглянула бы красивая резная деревянная колокольня старого храма Богоявления Господня.
Таков был Кронштадт при Петре Великом. По смерти Петра, предпринятые им портовые работы продолжались уже с меньшей энергией. Петровский канал был окончен и открыт, только лишь при императрице Елизавете Петровне. Некоторые портовые учреждения тоже запоздали. Но всё-таки в первой половине XVIII века не было ни одного гидротехнического сооружения в Европе, которое могло бы соперничать с знаменитыми тогда кронштадтскими доками. Вода из доков выливалась при помощи ветряных мельниц и конных машин, но при Екатерине II в 1774 году по Высочайшему повелению была привезена из Шотландии огнедействующая машина для откачивания воды. Это была первая в России паровая машина и в то же время одна из самых больших паровых машин в Европе. Машина была поставлена против середины северного берега бассейна, где для неё была построена особая башня, сохранившаяся в несколько изменённом виде и поныне.
При Екатерине Кронштадт получил и окончательное городское устройство. Это было в 1785 году, когда была дана императрицей известная "Жалованная грамота на права и выгоды городам Российской империи". Созданная Екатериной ІІ городская организация просуществовала в России 85 лет, до 1870 года. В силу упомянутой грамоты, наравне с другими русскими городами и Кронштадт получил избирательное городское право и так называемую "шестигласную" городскую думу с выборными властями. Первым кронштадтским выборным городским головою был М. Блохин. При его преемнике, Ф. Небученове, кроштадтская городская дума впервые приняла видное участие во внешних событиях, взволновавших мирную жизнь города. Ожидалась война со Швецией; в Кронштадте с минуты на минуту ждали появления шведского флота, и вот тогда-то кронштадская дума, по соглашению с магистратом, "приказала немедленно учинить расписание купцам, мещанам, цеховым и работникам, и каждому хозяину дома дать билет, чтобы знали, по которым воротам написаны... и велел по данным билетам с означением места в случае экстренной надобности на защищение города быть в самоскорейшем времени".
Но опасения были напрасны. Неприятель не дерзнул тогда приблизиться к Кронштадту, как не дерзнули приблизиться к нему и англичане во время войны 1853—55 годов. Со времени Петра Великого Кронштадт ни разу не испытывал боевых ощущений. Пушки гремели в нём "только во время маневров или опытной стрельбы, или же как салют при встрече заграничных гостей: французов—в 1891, 1897 и 1902 годах, американцев в 1866 и 1911 г. и др.
О том, какой вид имел Кронштадт в послепетровское время, в конце XVIII и в начале XIX столетий, можно судить по путевым очеркам некоего Этьена Дюмон, посетившего Россию в 1803 году:
"16 мая показался Кронштадт. До входа в гавань подвергаешься первому осмотру, который состоит в предъявлении паспортов, сообщении имён и фамилий пассажиров и т. д. По местным правилам, при въезд тушится огонь, который не допускается на судах, и судовые повара принуждены стряпать пищу для экипажа на берегу. Гостиницы прокоптели от табачного дыма. В самой лучшей из них, Бека, можно получить только комнаты с 3 или 4 кроватями. Я возвращаюсь спать на судно".
"Из прогулки по Кронштадту я убедился, что произведены большие улучшения. При первом моём путешествии, в середине июля 1785 года, улицы не были вымощены, везде стояла грязь по колено, отовсюду неслись смрад и вонь. Это был самый грязный и самый отвратительный въезд, какой только можно было себе представить. Мне говорили, что иначе и быть не могло, так как местность представляла болото, и почва погружалась по мере того, как её старались поднимать, а зловоние происходило от действия солнечного зноя, и не было никакого способа к устранению подобных неудобств".
"Император Александр (Благословенный) не поверил этим утверждениям, подобающим невежеству и лени. Он приказал— и всё изменилось. Вымощено несколько улиц, прорыты канавы для приёма и стока вод, засыпаны некоторые болотистые места. Улицы стали опрятными и воздух чистым. Дома стали украшаться; некоторые из них окружены садиками, в которых выращиваются цветы и овощи. Дамба, каналы, верфи сооружены прекрасно... Выходя на улицу, я увидел каторжников с кандалами на ногах, они исполняли под караулом солдат разные общественные работы".
"Нужно исполнить несколько церемоний, прежде чем покинуть Кронштадт: утренний визит к адмиралу, осмотр паспортов, опрос о личности, о цели путешествия. Лодка, которую мы берём для проезда в Ораниенбаум, имеет 12 гребцов и стоит только три рубля. Гребут весело, поют во время переезда"...
О том, как жили кронштадтцы в старину, находим тоже кое-какие данные из записок современников. Жили они, конечно, весьма патриархально, "в умеренном довольстве" и "без притязательно". Во многих местах города "простирались" грязные, поросшие мхом и репейниками, пустыри, на которых мирно паслись стада гусей и свиней. Там же находили себе приют и воры и грабители, "в коих недостатка не было". Освещения улиц почти не существовало, и возвращаться по вечерам домой было небезопасно. Кронштадтцы, впрочем, предпочитали сидеть дома, в прочно сколоченных и хорошо протопленных домах. Тогда строились основательно и прочно, дерева не жалели, благо, оно было дешево, и иные дома были построены даже из дуба.
При тогдашней дешевизне действительно можно было жить в довольстве, хотя бы и "умеренном". К тому же, таможенные правила соблюдались не строго, и контрабанда процвела. Можно было приобретать за самую незначительную цену заграничные товары—сахар, вина, сигары, полотна, материи...
Не отставал Кронштадт от других тогдашних русских городов и в смысле простоты нравов. Здесь существовали общие бани, построенные на сваях на северном фарватере, где была пристань для вывоза нечистот (!). Мыльная и раздевальная были холодные, что, конечно, не представляло особых удобств в холодное время. Мужчины и женщины мылись вместе. Вход в бани был безплатный, и мыться холодной водой позволялось, сколько угодно, не платя денег, и только за горячую воду взималось по одной денежке за шайку. За веник тоже платилось по денежке, но большинство имело свои веники: в Кронштадте тогда было ещё много леса...
Живя на острове, кронштадтцы волей-неволей были в значительной степени изолированы от остального света, в особенности в старые годы, когда еще не существовало газет, и не было удобных путей сообщения. Находясь в каких-нибудь двадцати верстах от столицы и на самом пути заграничной торговли, жители Кронштадта вели жизнь обычных русских провинциалов, тесно замыкаясь в своих скорлупах и не интересуясь тем, что творится на белом свете. Только моряки да торговцы, имеющие постоянное общение с иностранцами, были осведомление и вообще вели более живую жизнь. Иные из торговцев были знакомы с иностранными языками. "Забавно было слушать—говорит современник:—в Рыбном ряду звуки английского языка, раздающиеся из уст русских торговцев".
Сами обстоятельства заставляли кронштадтцев смирно сидеть на месте. Попасть в Петербург было далеко не лёгкой вещью: сообщение со столицей производилось на катерах и казённых "пассажботах". Эти катера и пассажботы часто терпели аварии, и их заносило ветром вместо Петербурга на Лисий Нос или за Ораниенбаум. Отправлявшиеся в столицу пассажиры брали с собой целые мешки провизии "на всякий" случай и служили перед отправлением молебны.
Так было до 1816 года. В этом году петербургский купец Берд построил первый в России пароход и пустил его в Кронштадт. Все кронштадтцы сбежались к стенке Купеческой гавани, куда пристал пароход, смотреть это "огненное диво". Первый пароход был в высшей степени неуклюж и неудобен для пассажиров, имел длинную кирпичную трубу, из которой, как из вулкана, сыпались снопы искр, и ходил вдвое тише, чем нынешние (к слову сказать, тоже тихоходные и устаревшие) кронштадтские пароходы. Но тем не менее этот первый бердовский пароход сослужил для Кронштадта великую службу: он связал Кронштадт со столицей и с остальной Россией постоянным и довольно удобным средством сообщения.
Но в первое время и при пароходном сообщении (пароходы тогда назывались "пироскафами") попасть из Кронштадта в Петербург было не так-то просто, как нынче. Тогда нельзя было и думать приехать на пристань, сесть на пароход и поехать. Такая экспромтная поездка, столь обычная в наше время, парализовалась в николаевские времена строжайшей паспортной системой: до конца 50-х годов для выезда из Кронштадта требовалось выправить из полиции особый билет, который и предъявлялся при особой церемонии на пароходной пристани. Короче говоря, требовались для простого переезда из одного русского города в другой такие же формальности, какие теперь требуются при выезде за границу. Преодолеть эти формальности можно было только в два-три дня и в редких случаях в тот же день...
Общественная жизнь в Кронштадте стала оживляться только с эпохи 60-х годов, когда в России повеяло "новой жизнью и волей". В Кронштадте возникла первая газета, - "Кронштадтский Вестник", петербургские профессора стали читать в Кронштадте общедоступные лекции, стали посещаться общественные собрания, библиотеки и т. п.
Несколько позднее Кронштадт получил новое городское управление и мировой институт. Было проведено газовое (а с текущего года—и электрическое) освещение. Были учреждены гимназии и реальные училища, возник целый ряд общественно благотворительных и просветительных учреждений.
Значительно подвинулся вперёд с 60-х годов Кронштадт и в военном отношении. За этот промежуток времени были усовершенствованы и перевооружены укрепления, сооружены новые Константиновский и Александровский доки, усовершенствован громадный пароходный завод построены новые портовые мастерские. Старые петровские гавани были облицованы гранитом. В последнее время строится новый гигантский Алексеевский док.
В настоящее время Кронштадт представляет собою довольно культурный и благоустроенный город со своеобразным налётом воинственного флотского духа. Морская жизнь, морские интересы чувствуются здесь везде и всюду. Морское собрание, грандиозный Морской собор, недавно освященный, целый ряд памятников флотоводцам и флотским героям: Беллингсгаузену, Пахтусову, мичману Домашенко, клиперу "Опричник". И во главе всех этих памятников величественные монументы Петру Великому и адмиралу Макарову. Последний памятник тоже был освящён лишь весьма недавно.
Другую особенность Кронштадта представляет собою его коммерческая сторона: в летнее время здесь собираются торговые суда со всего света, заполняя собою внутренние бассейны и гавани до тесноты. Всюду слышится иностранная речь, виднеются нерусские лица. Приобщенный к мировой торговле, Кронштадт в навигационное время имеет типичный вид и характер международной торговой гавани, с её шумом и пестротой и бойкой, крикливой жизнью.
Источник: Журнал "Нива" № 37 от 14 сентября 1913 года.
*Все даты по старому стилю.
Комментарии
Отправить комментарий