На Западно-Мурманском побережье летом 1928 года

Антрополого-этнографический отряд Кольской экспедиции Академии Наук СССР, Русского Географического Общества и Института изучения Севера, руководство которым дало мне возможность собрать материал для доклада, является непосредственным продолжателем работ Лопарской экспедиции Русского Географического Общества 1927 г.

Не останавливаясь совершенно на отчетных данных (они напечатаны в Отчете Академии Наук) и не излагая результатов исследования, поделюсь своими впечатлениями, проверенными соответственными материалами, иллюстрируя их сделанными мною снимками. Не говоря о палеоэтнологической работе, впервые систематически проведенной А. В. Шмидтом, о лингвистической работе А. И. Емельянова, об антропологической и медико-гигиенической работе на р. Туломе и на Терском берегу, я ограничусь Александровским районом, где мне лично пришлось работать в августе и начале сентября 1928 г.

Территория, интересующая нас, занимая около 8 тыс. кв. км на крайнем северо-западе Кольского п-ова, между 69° и 70° с. ш., административно определяется, как Александровский район Мурманского округа или Александровская и Новозерская волости б. Мурманского уезда.

Неприютным, суровым и безжизненным кажется с моря Мурманский берег, когда вы всматриваетесь в него издали, схватывая лишь общий облик однообразной темно-серой скалы, преграждающей путь мощным волнам Ледовитого моря. То там, то здесь разбиваясь о скалы, волны вздымаются вверх, пенясь, шумя и обдавая берег ярко белыми брызгами. Местами бросаются в глаза белые пятна —э то сохранившийся в тени ущелий и узких долин зимний снег. Путешественник, качаясь на маленьком моторном боте, едва справляющемся с волнами, тем более чувствует пустынность берега, почему нередко можно услышать рассказы о мертвой пустыне Мурманского побережья.

Мрачная картина нарушается прежде всего тем, что, двигаясь вдоль берега, вы время от времени встречаете парусные лодки, боты и даже крупные парусники, свидетельствующие о пребывании здесь человека (фиг. 1).

Войдя в Мотовский залив или речные губы, вы замечаете постройки, а, сойдя на берег, видите, что ваше первое впечатление было лишь слабым и неверным отражением действительности.

Оказывается, что берег достаточно изрезан, богат заливами, где под прикрытием от северных ветров притаилась кустарниковая растительность. Берега рек местами представляют хорошие луга-пожни; даже скалистые тундры всюду, где ослаблено губительное влияние ветра, обнаруживают жизнь.

Фиг. 1. В Мотовском заливе.

В каждом ущельи, за большими скалами, в долинах, разделяющих скалы, даже на вершинах во впадинах вы встречаете приспособившиеся к условиям жизни деревья, кустарники, травянистые лужайки, большое количество морошки, не говоря о мхах и лишайниках. Бродя по берегам рек и взбираясь на вершины скалистого морского берега, вы наблюдаете необычайную силу природы, проявляющуюся настойчиво, несмотря на суровые полярные условия жизни.

Здесь все полно жизни, но своеобразной, суровой и достаточно яркой. Местами в тенистом овраге вы находите снег, из-под которого весело струится ручеек, впадая в небольшую речку, сухие открытые берега которой тут же рядом образуют прекрасное пастбище для скота. Сюда же забегают олени от комаров или полакомиться соседним ягельником. Растаявший снег в котловинах образует озера, производящие чарующее впечатление спокойствием и прозрачностью своих вод.

В солнечный августовский день мурманские прибрежные скалистые тундры, фиорды, реки и холодное безграничное море полны особой красоты и величия, не уступающими по силе впечатления ласкающему вас южному морю и солнечным степям (фиг. 2).

Но не полярная природа привлекла нас на Мурман и не о ней я должен говорить, а о человеке, живущем там у 70° с. ш. не ради красот природы, а по необходимости и для использования даров природы— рыбы и зверя. Стаи чаек, обращающие на себя внимание криками и обилием, говорят вам о рыбных богатствах.

Человек проник сюда очень давно. Во всяком случае, уже 2000 лет тому назад, как можно судить хотя бы по раскопкам А. В. Шмидта, здесь были поселения промышленников, обладавших развитым костяным и каменным инвентарем и даже отдельными металлическими предметами. Западный конец—„кут“—Мотовского залива исстари славился китобойным промыслом.

Сюда, как сообщают литературные данные, выбрасывало китов с моря, например, в 1856 г. нашли выкинутыми 18 китов, причем один, по словам Дергачева, дал 2 тысячи пудов жира. В 1862 г. в Мотовскую губу выбросило мертвого кита длиною до 14 саж. Кит был продан лопарями за 120 рублей. Недаром здесь старые источники указывают реку Китовку и селение Китовку, называемые теперь Титовками. Понятно, почему здесь в Озерках, на берегу в задернованной почве мы откопали местами заметные для глаза китовые кости.

Фиг. 2. Выход из Лицкой губы.

В Озерках же, копая колодец, финн Густав Питкенен нашел каменный шиферный нож, находящийся теперь в Мурманском музее. Все это отрывочные, но определенные данные.

Переходя к более близкому историческому времени, можно сказать, что в XVI в. район Мотовского залива был во владении мотовских лопарей. В 1556 г. новый Печенгский монастырь получил от Ивана Грозного грамоту на владение на вотчинном основании морскими губами: Мотоцкой, Лицкой, Урской, Пазрецкой и Невдомской, а вместе с ними и лопарями, превратившимися таким образом в монастырских крестьян.

Писцовая книга Алая Михалкова, относящаяся к 1608—1611 гг., дает очень интересный материал для суждения об интересующих нас местах. Приведем несколько отрывков из разных мест книги: "Погост Мототцкой и Китовской стоит на реке на Лице малой, а в нем живут Печенгского монастыря старцов крещеные лопари в вежах. В веже Демидка Шермой да сын его Фролко да Степанко Кипреянов да Кононко Юскев да новокрещен Тимошка Петров" и т. д.. в т м числе Ангиев (фамилия сохранилась до наших дней). "И всего 6 веж. а лопарей в них 23 чел., а промышляют в лете на море в становище в Кунван- цах, удят рыбу и треску и палтус, а в осень по лешим местам по речкам и по озеркам ловят белую рыбу да на лесу зверь бьют и птицу ловят по монастырской вотчине, тем ся и кормят"...

"...И всего за Печеньгскими старцами угодья в Мотовской губе 6 рек больших и малых да ручеек да 14 тонь живущих и пустых, а ловят печенские старцы в тех реках и на тонях красную рыбу семгу заборами и неводами и гаврами (в том числе речка Китовка да усть тое речки тоня пуста, река Лица большая да на той же реке изба да баня да 2 скини монастырские же)."
„...Да в тех же реках в Уре в большой да в Китовке печенские же старцы коли прилунится бобры бьют".

"Да в тех же реках в Уре и в большой да в Лице в большой коляне и иногородцы промышляют жемчуг, а являются в Коле таможенные целовальники и у тех колян и у иногородцев с того их промыслу Кольского острогу таможенные целовальники емлют в государеву казну десятое зерно лутчее. Да в той же Мототцкой губе выметывают киты и с моря, а емлют те киты печенские же старцы".

Отсюда видим, что основные летние и осенние промыслы и даже способы лова у лопарей остались почти те же самые, но теперь нет китобойного промысла, не ловят коляне жемчуга и нет печенгских старцев, находящихся за границей, так же как нет и бобров.

Через 100 лет, в 1716 г., в Мотовском погосте было 4 вежи с 34 мужчинами. По ревизии 1782 г. там же было 8 дворов с 20 мужчинами и 16 женщинами, причем 8 мужчин и 3 женщины знали русский язык. Они имели 118 оленей и, промышляя на море, продавали сырой трески, палтуса и пикшуя 2000 пудов и сухой трески и сайды—300 пудов. Н. Дергачев в «Русской Лапландии", по сведениям 1866 г., указывает в Мотовском погосте 16 дворов с 18 нежилыми строениями с 50 мужчинами и 46 женщинами. Они имели 1660 оленей и 96 овец.

Вместе с тем он указывает на северозападной окраине и других обитателей—выходцев из лопарей—фильманов, в количестве 175 душ обоего пола.

С того времени, за 60 лет положение сильно изменялось. Если мы возьмем данные переписи 1926 г., то увидим в Мотовском погосте 14 лопарских хозяйств при 67 чел. жителей, имеющих 728 оленей и 49 овец. Что касается фильманов, то их отмечено всего 65 чел.

Но различие заключается не столько в уменьшении основного населения Мотовского края и ослаблении его скотоводства, сколько в изменении государственной границы, отрезавшей печенгских, сонгельских и часть мотовских лопарей, а главное в появлении нового постоянного оседлого населения в интересующем нас крае.

Беря весь Александровский район, включая сюда Рыбачий п-ов и побережье Кольского залива, где были расположены тони кильдинских лопарей, теперь мы насчитываем здесь 39 селений, объединенных в 10 сельских советах, с общим количеством в 372 хозяйствах 1836 жителей, не говоря об Александровске с 408 жителями. Очень важно указать, что среди них: финнов 1079 чел. в 231 хозяйствах, карел 170 чел. в 34 хозяйствах, русских 160 чел. в 41 хозяйствах, норвежцев 148 чел. в 26 хозяйствах, лопарей оседлых 91 чел. в 18 хозяйствах, в том числе 65 фильманов, и полуоседлых 84 чел. в 18 хозяйствах.

Фиг. 3. Титовский остров

Другими словами, теперь не лопари являются основным населением, а финны, составляющие 62% сельского населения района. Такое положение создалось главным образом благодаря закону 1876 г. о колонизации Мурманского берега, предоставлявшему льготы поселенцам не только из России, но и из Финляндии и Норвегии, и благодаря усиленной колонизации за последние годы.

Уже к концу 1908 г. на Мурмане числилось 200 финских семейств или 32°/о всех колонистов; при этом значительная часть относится к Алек­сандровскому району. Если говорить о количестве финнов, то перепись 1897 г. дает 1071 чел., перепись 1920 г.—1427 и перепись 1926 г.— 1627 чел.; из них 1079 приходится на Александровский район.

Таким образом, несмотря на присоединение к Финляндии Пазрецкого и Печенгского районов, количество финнов за революционное время сильно увеличилось.

Не останавливаясь на анализе других очень интересных данных переписи 1926 г. по Александровскому району, перейдем непосредственно к селениям, жизнь которых мы имели возможность наблюдать, тем более что они представляют собою различные типы.

Мы возьмем в Мотовском заливе Титовский о-в, Титовку, Озерко, Западную Лицу—Большую и Малую, и в Кольском заливе Варламов о-в и Белокаменку.

Прежде всего остановимся на Титовском о-ве, как центре летнего промысла и базе нашей работы (фиг. 3).

Титовский о-в—это маленький скалистый островок, примыкающий к перешейку, соединяющему Рыбачий п-ов с материком. Повидимому, наличие здесь дугообразной выемки, с песчаной отмелью, представляющей удобную, прикрытую с севера стоянку для судов, привлекло сюда промышленников, несмотря на то, что здесь нет пресной воды, которую приходится брать с соседнего Овечьего о-ва. На склоне горы расположены постройки жителей и временных промышленников, а по краям— две фактории, скупающие продукты промысла. Одна, выделяющаяся своими новыми постройками, — Мурманской жел. дороги; другая—кооперативных организаций. Общий вид представлен на фотографии, снятой в сторону устья р. Титовки. На острове всего 13 постоянных хозяйств с 25 жителями, из них 17 русских, 5 финнов и 3 норвежца. Но летом здесь очень много жителей и очень большое оживление. Начиная с весны и до поздней осени, сюда собираются мотовские лопари, имеющие здесь свои летние жилища, и русские из разных мест, главным образом, поморы. Кроме того, здесь живут служащие факторий, куда постоянно приезжают жители ближайших селений сдавать продукты лова и закупать предметы первой необходимости.

Фиг. 4. Лопарка и финка.

Знакомясь с обитателями острова, остановимся подробнее на лопарях. интересовавших нас больше всего. Необходимо обратить внимание за большую светловолосость и смешанность мотовских лопарей, при общем сходстве с восточными лопарями. Не только дети, привлекающие к себе живостью и приятными веселыми лицами, но и взрослые слабо сохранили лопарский тип. Правда, ставя их рядом с русскими или с финнами, мы легко отличаем лопарей, по общему облику и особенно по росту. Так, фотография очень типичной лопарки, расказчицы, снятой вместе с финкой, определенно рисует нам два различные типа (фиг. 4). Фотография мужчины интересна не столько потому, что она передает определенные антропологические черты, сколько потому, что фиксирует культурно-бытовой тип рыбака-лопаря, наивного, добродушного, неловкого по походке и манере держаться, слабого хозяина, который не в силах противостоять напору финских колонистов, прибирающих к рукам лучшие пожни у подобных хозяев (фиг. 5). Но я сказал бы, что этот тип теперь уже исключение, являясь полной противоположностью хотя бы упомянутой женщине, или братьям Майоровым, достаточно энергичным и стойким. Недаром мы их видели в нарядных кожаных тужурках, а их семьи—в русских костюмах, достаточно хороших и чистых. Лишь часть женщин сохранила национальную шамшуру; большинство уже носит русский повойник. На прилагаемых фотографиях мы отмечаем особенности одежды, утратившей черты самобытности. Одежда титовских жителей определяется не этническими особенностями, а промыслом, условиями жизни и степенью культурности и достатка.

Фиг. 5. Мотовский лопарь.

Переходя к постройкам, следует подчеркнуть разнообразие типов. Старинные лопарские вежи не сохранились. Наиболее распространенными жилищами являются обычные в настоящее время у лопарей маленькие деревянные рубленные из тонкого (уплощенного) леса, однокамерного типа (фиг. 6).

Фиг. 6. Наживление яруса.

Иногда два подобные сруба соединяют сенями вместе и делают две половины, одну—русской избой с печью, другую—лопарской тупой с камельком или железной переносной плитой. Встречаются и более поместительные избы, как на фотографии (фиг. 7). Интересно отметить, что у русских промышленников сохранилась даже более старого типа тупа с плоской крышей, покрытой дерном. На фотографии видны пристроенные к такой тупе сени или кладовка.

Фиг. 7. Лопарский стан

Встречается и еще более своеобразная форма жилища в виде тупы с деревянным остовом, сплошь обложенным дерном и торфом. Лишь маленькое окошечко да вновь приделанные сени и вход остаются открытыми (фиг. 8 и 9). Совершенно оригинальными являются станы рыбаков, использовавших свои промысловые суда—ёлы—для жилища.

Фиг. 8 Русский стан

Поморы так привыкли к старинным норвежским лодкам с каютой на корме, что используют каюты старых ёл для жизни на берегу. Укрепленная камнями и дерном, низенькая корма ёлы с железной времянкой обогревает промышленника и дает ему ночлег во все время промысла (фиг. 10 и 11).

Фиг. 9. Русский стан с берега.

Для отопления, при отсутствии дров, пользуются торфом, который заготовляют в свободное время. Говоря о постройках, особо надо поставить дом постоянного жителя Титовского острова, норвежца колониста, живущего здесь уже давно (фиг. 12), и дома факторий с общежитием для рыбаков. Их мы видели на фотографии общего вида Титовского острова.

Фиг. 10. Два стана промышленников с Титовского острова.

Если постройки плохи, то надо сказать, что промышленникам и мало приходится ими пользоваться.

Фиг. 11. Стан, сделанный из ёлы.

Приехав сюда для рыбной ловли, всякий старается использовать сезон по возможности продуктивнее. Все интересы, вся жизнь в промысле, который должен обеспечить на всю зиму л весну. Наиболее распространены ярусный лов н ловля удой на поддев, описанные в литературе, почему я не буду этого делать. В летнее время преобладает ярусный лов. Сушка, наживление ярусов с 1000 или 2000 крючками мелкой рыбой песчанкой и мойвой или червями и ракушками, постановка и выметывание ярусов занимают весь день, когда идет ловля. В селении всюду вы видите изо дня в день картины довольно однообразные. Вот сушатся яруса, развешенные на особых приспособлениях для крючков, а женщины размягчают траву, которую заготовляют для обуви; иногда яруса развешивают на мачтах судов (фиг. 6 и 13). Здесь поморы наживляют песчанку, складывая свои яруса в порядке в специальные ящики (фиг. 14). К наживлению ярусов привлекаются и старшие ребята. Кстати сказать, на фотографии мы видим лайку с привязанной на цепи деревянной „керёжой". Это нередко можно встретить, как меру наказания или меру предупреждения для собак, бегающих за овцами. Имея на шее такой груз, собака невольно вырабатывает спокойный нрав, но вызывает к себе жалость (фиг. 14).

Ставить яруса ездят на парусной лодке, обычно втроем.

Фиг. 12. Дом колониста норвежца

Выловленная рыба сдается заготовительным организациям, причем дороже всего ценятся треска и палтус, затем пикшуй и камбала. Последняя не пользуется особым вниманием рыбаков, хотя ее при желании можно в большом количестве ловить прямо на удочку. Для любителя на небольшой глубине при прозрачности воды ловить камбалу большое удовольствие.

Фиг. 13. Размягчение подстилки для обуви.

Чтобы судить о количестве скупаемой рыбы, укажем, что в 1927 г. в Титовке и Озерках было закуплено государственными организациями около 500 тонн рыбы. Кроме того, было там же заготовлено воюксы (тресковой печени) для вытапливания жира около 40 тонн. Здесь же находится и завод для изготовления рыбьего жира. Успех промысла зависит не только от количества имеющейся рыбы, но и от энергии и снаряжения промышленников, а, главное, от наживки. Самым больным вопросом титовских рыбаков является недостаток наживки. Иногда пропадает несколько суток только из-за того, что заготовители наживки не привозят ее, а делать запасы наживки нельзя, так как нет холодильников, предохраняющих ее от очень быстрой порчи. Зато приход моторного бота с наживкой, доставляемой из Ура-Губы или с восточного берега, представляет большое событие. Бот моментально облепляют рыбацкие лодки.

Фиг. 14. У дома.

Каждый старается достать наживку, так как нередко ее не хватает всем желающим. Так, день за днем, проходит лето, превращая лопарей в промышленников, старающихся наряду с поморами и финнами, использовать рыбные богатства Мотовского залива и заготовить средства к существованию.

Фиг. 15. Похороны

В конце сентября они отправляют нескольких мужчин за оленями, вскоре после чего все с семьями откочевывают с Титовского о-ва на материк к устью р. Титовки, куда приводят быков, при помощи кото­рых лопари передвигаются на "осённые" места на озерах, где также промышляют рыбу. Осенних мест несколько — три или например, у Чапоровых — пять. Местами у лопарей для жилья есть тупы; большею же частью приходится жить в вежах или в переносных жилищах, испытывая неудобства жизни на стоянках и во время кочевок. Но надо сказать, что кочевая жизнь, повидимому, имеет и свои прелести.

Фиг. 16. На кладбище.

По крайней мере, одна лопарка, жена оседлого лопаря, с большим удовольствием и сожалением вспоминала перекочевки и жизнь в тундре. Надо сказать, что перекочевки совершаются всеми от мала до велика, здоровыми и больными. И далеко не всегда, выбравшись из зимнего погоста, все возвращаютсяобратно. Поэтому на небольшом Титовском о-ве есть кладбище (фиг. 16), с крестами и обложенными мелкими камнями могилами, у которых вы найдете топоры, горшки с угольками, иконки—все, что обычно оставляется на могиле после похорон. Нам пришлось быть на похоронах и видеть безмолвный, прерываемый лишь плачем дочери покойницы обряд прощ­ания, с каждением ладаном при помощи распространенной на севере металлической кадильницы (фиг. 15). На похоронах был по традиции сломан и брошен на могилу топор.

Фиг. 17. Село Титовка.

Не имея возможности дольше останавливаться на Титовском о-ве, познакомимся с Титовкой, находящейся в 7—8 км от острова на р. Титовке (фиг. 17). Титовка расположена на обоих берегах реки. Русская часть села находится на левом берегу реки, издали мало отличаясь от обычной деревни. Дома вытянулись в улицу вдоль реки, перед домами амбары, сзади дворы, бани и др. хозяйственные постройки. Дома довольно просторные, чистые и уютные. Любопытно отметить, что старинный тип местной постройки употребляется здесь русскими, но не для жилья, а для бань (фиг. 18). Около домов отгорожены культивированные участки усадеб с хорошими покосами. (фиг. 19). Молочный скот и корм для него являются особой заботой титовских жителей.

Фиг 18. Баня в Титовке

Современная нам Титовка очень молодой поселок. В девяностых годах поселились здесь выходцы из дер. Шижни близ Сороки б. Архангельской губ. Один из первых поселенцев А. Д. Диянов (фиг. 20), крепкий 70-летний помор, рассказал нам, что его отец 65 лет тому назад перевез семью в Печенгу, а оттуда 32 года тому назад они переехали первыми в Титовку. В ту же зиму под влиянием голодных лет в Поморьи, переехала сюда и еще одна семья из Онеги. На другой год после этого из Машезера Тунгудской вол. приехали карелы и поселились на противоположном берегу.

Фиг. 19. Усадебный покос в Титовке.

В настоящее время, или вернее по переписи 1926 г., в Титовке 22 хозяйства. 135 жителей, из них 68 русских. 29 карел и 8 финнов. У них 29 коров, 62 овцы, 63 оленя; лошадей нет. На русском берегу находятся школа, почта с телефонным проводом в Мурманск, сельский совет, фельдшер закрытая ныне церковь и кладбище. Карельский берег менее населен. Здесь мы встречаем большие постройки; в одной из них мне пришлось заметить типичный для северной Карелии камелек (фиг. 21). Приспособляясь к местным условиям, карелам приходится для хранения сена устраивать различные сооружения, кроме обычных на севере, какие видно на предыдущих рисунках. Надо отметить, что Титовка так красиво расположена под прикрытием довольно высоких тундр с той и другой стороны, что оставляет самое приятное впечатление, особенно в хороший солнечный день. Когда мы там были, стояла прекрасная теплая погода, и сотрудники экспедиции пользовались ею, отдыхая от ленинградских дождей. Приятно было и то, что здесь мы встретили удивительно радушный прием. Старое северно-русское гостеприимство и отношение к людям живут там, создавая особый бытовой уклад и воспитывая людей, способных освоить трудные природные условия существования.

Фиг. 20. Первые русские колонисты Титовки.

Побывав в русско-карельской Титовке, мы съездили за 15—17 км по заливу в финско-фильманское селение Озерко или по старому Мотку, колонию заселённую с 1860-х годов.

Перепись указывает в Озерках 46 хозяйств с 221 жителем, из них: финнов 182 в 38 хозяйствах, карел 19 в 4 хозяйствах, фильманов 9 в 1 хозяйстве, русских 8 в 2 хозяйствах и эстов 3 в 1 хозяйстве. На самом деле, подъехав к Озеркам, вы находите лишь четыре—пять домов. Оказывается, отдельные усадьбы расбросаны по берегу залива на большом расстоянии.

Фиг. 21. Карельский дом в Титовке.

Побывав в центре Озерков, мы видели усадьбы финнов и фильмана. Постройки, свидетельствуя о различном достатке жителей, отличаются от титовских.

Перед нами одна из бедных построек, но с теплым двором для скота (фиг. 22). Внутри скотного двора устроен колодец. Когда копали его был найден в торфе упомянутый мною каменный нож, наследие далекого прошлого, так же как китовые кости, выкопанные нами на берегу залива в Озерках.
Около домов расположены довольно обширные покосы, обслуживающие скотовдческие хозяйства, имеющие 5 лошадей (из 9 на весь Александровский район) и 77 коров. Овец здесь немного—68, а оленей всего 6. только в двух хозяйствах. Занимаясь рыболовством, скотоводством и охотой, финны, между прочим, строят суда, необходимые населению: ёлы, карбасы и боты. Парусник, встреченный нами, привозил сюда лес из Архангельска.

Фиг. 22. Финский дом в Озерках.

Проведя в Озерках целый день и сходив километров за пять к оставшемуся на склоне горы снегу близ финляндской границы, мы были очень огорчены тем, что ни в одном домене могли получить ни чая, ни кофе, ничего съестного.

Отношение здесь было совершенно иное, чем в Титовке. Только благодаря русскому представителю пограничной охраны, очень любезно оказавшему нам помощь в работе, мы имели возможность подкрепиться и отдохнуть, пользуясь домашним уютом молодой семьи. Мы особенно были благодарны за угощение, так как мы ехали на тяжелой ёле 15 км больше 15 часов, то лавируя, при очень слабом боковом ветре, то гребя веслами.

Одной из старых колоний, существующей около 100 лет, является Малая Западная Лица, расположенная на месте лопарских тоней восточного берега Западно- лицкой губы у выхода в Мотовский залив.

Поселок раскинулся двумя гнездами на речных наносах довольно узкой долины, обрамленной высокой безлесной тундрой. Небольшие серенькие постройки едва заметны с моря, так что, например, приехавший за нами моторный бот проехал мимо в Большую Лицу. Ближе к заливу расположены два дома; в километре от них находится еще 4 дома. Здесь всего 7 хозяйств с 42 человеками, из них 16 фильманов, 13 финнов и 13 карел. Обладая довольно хорошими покосами, жители держат 16 коров, лошадь, 21 овцу, есть свиньи. Оленей мало—всего 40 голов.

Фиг. 23. Семья финна колониста в М. Западной Лице.

Мы жили в семье финна, давно переселившегося из Норвегии и по своему крайне брюнетическому типу мало похожего на финна (фиг. 23). Можно думать, что он скорей фильман Финмаркена, откуда он родом. Его жена ведет хорошее молочное хозяйство, имея всегда запас молока, простокваши, сметаны и масла. Она и старуха-мать, не знающие русского языка, были очень приветливы. Старуха с большим любопытством смотрела на нашу работу, покуривая трубку, сидя у железной норвежской плиты, вмазанной в русскую печь. Антропологические измерения и докторский осмотр, вообще, привлекали внимание и вызывали интерес у населения. Здесь же удалось осмотреть и сфотографировать фильманов, которых сохранилось в СССР всего 65 чел. Как видно по фотографии, они больше походят на финнов (фиг. 24)

Фиг. 24 Фильманы из колонии М. Западная Лица. 

У старухи еще сохранилась старинная лопарская юпа, которую она надела для нас. При поголовном исследовании фильманов М. Западной Лицы мы встретили и более старый антропологический темный тип с широким лицом, раскосыми темными глазами, вздернутым носом и др. особенностями, сближающими с лопарским типом (фиг. 25—26). Близ карельской усадьбы на берегу сохранилась старинная вежа русских промышленников, где теперь играют дети.

Фиг. 25-26. Фильманка из Малой Лицы.

Большая Западная Лица, находящаяся километрах в 12 от устья на правом берегу, в настоящее время не представляет собой одного поселка. Из 10 числящихся по переписи хозяйств, с 68 чел., лишь два финские дома и один лопарский стоят вместе, а остальные расположены совершенно в стороне, в нескольких километрах.

В единственной лопарской избе живет переселившийся из Кильдинского погоста С. П. Дмитриев и семья мотовского лопаря И. В. Агиева, знакомого уже нам, приехавшего сюда из Титовки на осень. На фотографии видны жилище двух семейств, разделенное общими сенями, средства передвижения, в том числе также старинная лопарская кережа, перевернутая вверх дном, и самоед­ского типа нарты. В стороне каменка — печка для приготовления хлеба, обычная у западных лопарей (фиг. 27).

Лопарь Дмитриев оставил разлагающийся Кильдинский погост и живет здесь, занимаясь оленеводством, охотой и рыболовством, не отказываясь и от временных кочевок. Дмитриев—грамотный, очень умелый человек. Охотится на медведей, любит работать. Его дети очень ласковы и привлекательны.

Оставив Мотовский залив, мы остановились в Кольском заливе, в Белокаменке и на Варламовом о-ве, находящихся в 18—20 км от Мурманска.

Варламов остров—летний поселок кильдинских лопарей на тонях; это крошечный скалистый островок, отделенный от материка узким проливом, образующим во время отлива сухую тропу на материк.

Трудно словами передать впечатление от посещения этого изумительного поселка. На невысоком короваеобразном островке поставлено 7 маленьких лопарских туп и веж без деревянного пола и потолка, с узенькими нарами по сторонам и маленьким столиком у окна между ними (фиг. 28 и 29). Для приготовления пищи и для тепла устроены камельки или железные времянки. Далеким прошлым веет от этих частично модернизованных жилищ Сосредоточение их на маленьком островке, беспомощные разговоры лопарей о начавшейся копытной болезни у оленей, этой основы всего их существования, убогость всей обстановки свидетельствовали не только об отсталости кильдинских лопарей, а также о том, что отслоение более культурных лопарей еще более усилило упадок слабой части погоста. находящегося рядом с городом. Мы были очень довольны, что побывали здесь, видели старые летние жилища и заглянули в ужасные условия быта на тонях, на что имеем право обратить внимание города.

Прямой противоположностью Варламову о-ву является колония Белокаменка, находящаяся на противоположном западном берегу залива в 5—6 км от Варламова о-ва. Большая колония, основанная в 1895 г., расположилась в просторной ложбине, прорезанной небольшой речкой, в местности, защищенной от холодных ветров и с богатой растительностью. По сравнению со всеми перечисленными ранее поселками, Белокаменка в данном отношении занимает исключительное место. Общий вид колонии, где живут 94 чел. в 25 хозяйствах, имеющих достаточно хорошие жилые и хозяйственные постройки, свободно раскинувшиеся на удобном месте, производит прекрасное впечатление. Здесь также старая ёла нашла себе применение, но не для жилища, а для более скромного назначения, свидетельствующего о культурности населения (фиг. 30). Основным населением колонии являются финны—18 хозяйств с 70 чел.; кроме них, здесь 5 карел, 5 норвежцев и 14 лопарей в 4 хозяйствах. Основами хозяйства являются рыболовство и сельское хозяйство, имеющее 24 коровы. Оленеводство играет существенную роль лишь у лопарей, живущих здесь оседло, как колонисты.

Останавливаясь специально на лопарях, выходцах из Кильдинского погоста, должен сказать, что они представляют собою пример способности и уменья строить новую жизнь, порвав со старым бытом. Они еще не вполне устроились. Глядя на самый бедный участок, мы видим обилие хозяйственного инвентаря, несколько построек, приспособления для сушки сена и т. д. А на соседнем участке вас радостно изумляет прекрасный дом, поставленный на заботливо очищенной от кустарника большой площади
усадьбы с канавами для стока воды около дома и на участке. Всюду чувствуются заботливый хозяйственный глаз и упорный труд. В доме вы отдыхаете, видя чистое, просторное и уютное помещение, которое и нельзя даже сравнивать с избой центральных губерний (фиг. 31). Сопоставляя лопарей Варламова о-ва и Белокаменки из одного и того же Кильдинского погоста, невольно видишь в них пережитки прошлого и новые молодые ростки будущего.

Лопарская среда, (особенно западных погостов), пережив глубокий кризис, выделяет сильные элементы, которые совершают свою социальную революцию, в корне ломая старый быт, переходя от кочевого образа жизни к оседлости и перестраивая весь уклад жизни, а вместе с тем и психику. Задача государственной власти помочь им более безболезненно, быстро и правильно найти пути укрепления и дальнейшего развития хозяйства и поднятия их культуры. Не только в интересах самих лопарей, но и в государственных интересах, создать в пограничном районе сильные, тесно и органически связанные с основным населением хозяйства.

Очень краткий обзор наших наблюдений не мог дать полной кар­тины жизни на западно-мурманском побережьи в летнее время, но он должен обратить внимание на глубоко интересные и важные явления, происходящие в быте коренного населения—лопарей—и заинтересовать научные и общественные круги Кольским п-овом, ценнейшей частью нашей Ленинградской области и всего СССР, которую давно пора подробно изучить в целях лучшего использования природных богатств, поднятия культуры и улучшения быта местного населения.