Посещение Иоанном Кронштадским "Здравницы" Линтульской обители

Милым защитникам нашей Родины доброе слово о дорогом приснопамятном батюшке.

Из личных воспоминаний о посещении о. Иоанном Кронштадтским "Здравницы" Линтульского женского монастыря близ ст. Териоки Финляндской епархии 26 апреля 1905 года.

Настоящая, предлагаемая вашему, дорогие наши защитники и страдальцы-воины, вниманию, книжечка заключает в себе воспоминания очевидца, посещения в Бозе почившим молитвенником Русской земли одной здравницы (больницы), где находились в своё время на излечении больные и раненые солдатики—участники русско-японской войны. Событие, о котором рассказано в этой книжечке, совершилось назад тому ровно 10 лет, но рассказ этот тем не менее нисколько не потерял своего значения и через 10 лет. Почему? Потому, что здесь даётся воспоминание о дорогом, близком всякому русскому сердцу человеке, кратно и задушевно рассказывается о той несравнимой усладе, какую умел почивший Молитвенник и Милостивец вносить всюду, и особенно туда, где были слезы, нужда и болезни. В книжечке рассказано о посещении о. Иоанном Кронштадтским наших больных и раненых на войне 1904—1905 года солдатиков. Мы теперь снова переживаем войну, и войну еще более тяжкую, и опять у нас раненые воины. Но уже Батюшки нет... Да, не стало у нас этого доброго общего друга, самоотверженного пастыря, дерзновенного и сильного перед Богом молитвенника. Ах, если бы жил он в настоящие дни, с каким бы усердием он опять поспешил во все, куда только можно, больницы и лазареты, чтобы утешить, ободрить, укрепить страдальцев своим ласковым благодатным словом, и особенно молитвой своей. Да, его нет в живых, но память о нём, память светлая, покойная и радостная не умерла и не умрёт никогда в сердцах многих русских людей, особенно тех, кто или сами испытали на себе благодатную помощь Батюшки или слышали о сём от других. Пусть же настоящая книжечка вновь и вновь оживит пред нами этот светлый, добрый, и младенчески-чистый лик Кронштадского Пастыря, всем сердцем преданного своей дорогой родине и так счастливо всегда умевшего входить в людские страдания.


Описать посещение отцом Иоанном раненых и увечных воинов очень трудно, надо было видеть эту удивительную лучезарную картину. Постараюсь описать то, что я видел глазами и сердцем и то, что я слышал ушами и всей душой.

Здравница, просторный обширный дом, на берегу озера Красавицы, окруженный высокими соснами; тихо в бору,—воздух пропитан сосновым запахом; накануне был дождь, солнце греет, парит. У самого крыльца дома собралась страшная на первый взгляд толпа. Калеки—солдаты на костылях, большая часть без одной ноги, без руки, с повязанными головами. Все одинаково одеты в тёмно—синие куртки, на груди у некоторых георгиевские кресты, лица измученные, серьёзные, вдумчивые—у каждого нерадостные мысли и заботы, что делается дома на родине, как живут семьи, чем кормятся, как будут кормиться и впредь, когда кормилец увечный, слабый и больной, а тут ещё воспоминания: тяжелые часы, проведённые в лазаретах и госпиталях на Дальнем Востоке, операции, перевязки, томление вдали от родины, среди чужих людей, а кругом болезни, страдания и смерть. Рядом с увечными воинами монахини, сёстры и послушницы Линтульской общины, все в чёрном; тесной кучкой стоят они рядом с солдатами; у них нет забот о будущем, о семьях, о детях, они посвятили себя тяжёлому монастырскому труду, но невеселые и у них воспоминания о прошлом: вся их жизнь была так мрачна и безрадостна, что тяжелые полевые работы кажутся им покоем; но и у них бывают минуты разочарования, тоски, даже отчаяния, и сердца их жаждут утешения и духовной радости.

"Едет, едет", слышится общий говор, все встрепенулись, солдаты сияли шапки. Все они из разных мест обширной России: тут и северяне, привыкшие к тяжелому полевому труду на неблагодарной земле, которая все же им дорога, как мать—родная кормилица, тут и жалкие безземельные Витебские и Могилёвские крестьяне, у которых ничего нет, ни земли, ни дома, а потому и тело слабое и душа пришибленная, тут и упрямые, неграмотные, но прямолинейные русаки восточных губерний, добродушные, наивные и подсмеивающиеся над собой хохлы и серьезные, угрюмые, замкнутые поляки, работающие на заводах и фабриках и потерявшие там всякую любовь к дому и земле, и сильные духом, цельные, бодрые, неунывающие сибиряки, потомки тех же разношерстных русских крестьян, но отличающиеся от них верой в себя, в свою мощь и силу, деды которых боролись с природой и людьми и победили. Все эти в настоящее время искалеченные, больные, измученные люди слышали об отце Иоанне, читали о нём, видели его портреты, но не снилось им никогда, что отец Иоанн приедет к ним, посетит их и что они увидят его лицом к лицу. Узнав накануне, что общий молитвенник всей Руси приедет к ним, солдатики — крестьяне приготовили себя к этой радостной встрече. С вечера пропели хором молитвы, утром помылись, опрятно оделись не курили; монашенки тоже приготовились к желанной встреч, все притихли и жадно смотрели на лесную дорогу, сворачивающую с шоссе на Линтульскую дачу.

Вот и отец Иоанн! Радостно и приветливо кланяется он толпе: "Здравствуйте, дорогие братья, здравствуйте, сёстры!" Входит отец Иоанн на высокое крыльцо, и всё кланяется, внизу все сияют; "Здравия желаем, батюшка", хором отвечали солдаты, "здравствуйте, наш безценный Батюшка", говорят сестры. Стою я около Батюшки, всеобщего нашего родного отца, Иоанна, смотрю на толпу у крыльца и кажется мне, что тут вся Русь наша, святая, измученная, простая, родная Русь: мужички тёмные, солдатики измученные, монашенки простенькие и над ними на возвышении отец Иоанн, всеобщий молитвенник, горячая и непоколебимая вера которого всех утешает, ободряет; просто, безхитростно, без рассуждений и умствований, по русски, но старому, по древнему, библейскому. Так утешали и ободряли Святую Русь Святители всея Руси, так было и во все тяжкие времена, во времена монгольского ига, во времена нашествия врагов, во времена смуты, мора и чумы. Так и теперь и долго еще будет утешаться молитвенниками наш бедный народ.

Все вошли в дом; калеки на костылях торопились подниматься по лестнице, друг другу помогали. Большая, светлая комната с окнами на чудное озеро; в углу стоит стол с образами и с чашей чистой кристальной воды из колодца, вырытого у самого берега озера. Перед столиком стали солдатики на костылях,—сбоку монашенки. Отец Иоанн стал громко и внятно произносить вылившиеся из его любвеобильного сердца молитвы ко Господу. Вид искалеченных воинов, видимо, особенно растрогал Батюшку. Особенно вдохновенно "говорил" отец Иоанн с Господом, именно —"говорил", убеждал, просил, кланялся: "Ты видишь, Господи", говорил отец Иоанн, "перед Собой измученных уязвлённых воинов, Ты видишь их раны, Ты видишь их мучения, их тоску, их страдания. Помоги им, исцели их, утешь, ободри. Освяти "эту воду"", и Батюшка рукой указывал на сосуд с водой, "и дай всем вкушающим её, окропляющимся ей, здравие, бодрость, утешение". Кончал одну молитву славословием отец Иоанн и начинал другую, и всё умилительнее и трогательнее лилась молитва отца Иоанна; вместе с ним молились все от всего сердца; слезы текли по щекам, сердца взывали к Господу, а молитвенник наш брал в руки крест, целовал его и говорил: „Ты Сам, Господи, страдал до смерти крестно, Ты исцелял наши человеческие страдания, утешь, исцели вот здесь стоящих перед Тобой людей". Затем отец Иоанн произнёс: "Благословен Бог наш всегда ныне и присно и во веки веков. Аминь", и обратившись к хору сестёр, сказал: "Царю Небесный."

Начался молебен с водоосвящением. Долго выбирал отец Иоанн, какое прочесть Евангелие и остановился на 20-й главе Евангелия от Матфея ст. 1—10. Более подходящего к живущим в здравнице воинам Евангелие нельзя было выбрать; и какое знаменательное явление, что отец Иоанн именно выбрал это, а не другое Евангелие! Среди раненых и увечных постоянно возникают споры и пересуды, где кто был ранен, в скольких сражениях участвовал, и несчастные больные, не раненые, а захватившие на войне тиф или другие болезни, всегда чувствуют себя как бы неловко перед ранеными и искалеченными. Громко и отчетливо произнёс отец Иоанн слова: „друже, не обижу тебе"...

И еще громче и вдохновеннее: "Тако будут последние перви, и первии последни: мнози бо суть звани, мало же избранных. Слава Тебе Боже наш, слава Тебе". (Мф. 20:16)

После молебна все подходили к Кресту. Отец Иоанн всех Святой водой и в это время говорил громко, отчетливо, обращаясь к раненым: "я счастлив, друзья мои, что вижу вас, я польщён, что вижу перед собой братьев моих, (которые проливали кровь за родину, кланяюсь вам и вашим ранам, и увечьям. Многие бы желали видеть столько раненых, пострадавших за нас и поклониться им, поблагодарить их, но не всем это удается. Я счастлив, что имею возможность вас видеть, поклониться вам и благодарить вас. Знайте и помните, что все раны ваши, все мучения и страдания ваши записаны в Царствии Небесном, вы своими страданиями, мучениями, ранами своими уже запаслись заранее местами в Царствии Небесном; а что выше этого? Ведь жизнь наша здесь на земле только приготовление к жизни вечной, небесной, радостной, светлой. Все, что вы претерпели, там зачтётся. Смотрим же, не омрачайте того, чего вы достигли, вашей последующей жизнью. Храните то, что вы приобрели, свято и неприкосновенно. Знаю, вы вернётесь домой, много ещё будете терпеть, вас может быть не будут ценить, будут, может быть, и обижать, и упрекать, забудут ваши мучения и раны, но вы то сами не забывайте их, помните всегда., что вы уже приобрели себе вашими страданиями награду на небесах, радуйтесь этому всегда, ликуйте, благодарите Бога, благодарите Его за то, что вы подобно Господу Нашему страдали, помните, что Он страдал до смерти, до смерти Крестной и что вы сораспялись Ему. Повторяю вам: не омрачайте того, что вы приобрели, радуйтесь и ликуйте, не унывайте, не тоскуйте; благослови вас Господь". После раненых подходили сестры, и их отец Иоанн также ободрял и утешал.

После молебна отец Иоанн перешел в другую комнату—библиотеку; кругом на полках книги и картинки. Посредине библиотеки был накрыт стол и подали чай. Полукругом перед столом стали монашенки и пели антифоны, а к отцу Иоанну вереницей подходили раненые на костылях с кружками чая в руках; дрожали бедные усталые руки, держащие кружки, но каждому хотелось подойти к батюшке, который в каждую кружку опускал сахар, при этом порывисто брал целую горсть сахара и бросал её в кружку, как бы желая наглядно подсластить обильно их беспомощную жизнь. Батюшка при этом со свойственной ему добротой и лаской трепать их по голове, обнимал. и они умильно и радостно целовали его пастырскую руку.

Пропев антифоны, хор радостно запел дорогому, бесценному отцу Иоанну многия лета, подхватили солдатики и долго пели и кланялись отцу Иоанну от всей души и от всего сердца, желая ому долгия, долгия лета на радость и утешение всем страждущим, больным и обездоленным.

Д. 0.

«В память вечную будет праведник!»
(Псалом 111, ст. 6).